Летопись создавалась через несколько веков после событий в Новгороде.
За эти года сменилось десять-пятнадцать поколений. Что должны помнить, думать о своих князьях воины, монахи и смерды через триста лет после их прихода во власть? Что внушали своим подданным?
Разумеется, что их власть от Бога.
Во времена создания летописи, церковь, введенная в духовную власть Рюриковичами, полностью была подконтрольна Рюриковичам и ни о какой неподцензурной летописи говорить не приходится. Свидетельство тому — судьба одного из первых летописцев, Никона, который бежал из Киева в Тмутаракань от гнева князя.
Все исследования говорят, что летопись редактировалась позже монахом Сильвестром под присмотром Владимира Мономаха, а затем еще раз редактировалась неизвестным монахом под присмотром Мстислава, сына Владимира Мономаха.
Летопись — это мощный инструмент влияния на историю.
Летопись создавалась через несколько веков после событий в Новгороде.
За эти года сменилось десять-пятнадцать поколений. Что должны помнить, думать о своих князьях воины, монахи и смерды через триста лет после их прихода во власть? Что внушали своим подданным?
Разумеется, что их власть от Бога.
Во времена создания летописи, церковь, введенная в духовную власть Рюриковичами, полностью была подконтрольна Рюриковичам и ни о какой неподцензурной летописи говорить не приходится. Свидетельство тому — судьба одного из первых летописцев, Никона, который бежал из Киева в Тмутаракань от гнева князя.
Все исследования говорят, что летопись редактировалась позже монахом Сильвестром под присмотром Владимира Мономаха, а затем еще раз редактировалась неизвестным монахом под присмотром Мстислава, сына Владимира Мономаха.
Летопись — это мощный инструмент влияния на историю.
Одним из ключевых факторов самосозидания является воспитание вкуса к чтению сложных книг. Сложные книги воспитывают сложносоставных людей, людей, которые не в состоянии упрощать и примитивизировать, то есть противостоят самому укладу нынешней жизни, построенной на упрощениях.
Вопрос «осложнения» мышления сегодня вопрос выживания. В наши дни при парадоксальном усложнении техники, стремительном возрастании объёма информации идёт упрощение мыслительных процессов. Это значит, что рано или поздно, но неизбежно мы разойдёмся с реальностью, которые нас окружает. И как только мы перестанем окончательно понимать друг друга, мы вступим с ней в конфликт. Во-первых, непонятное всегда страшит (страх агрессивен), а во вторых дураки вообще любят воевать.
Книжное воспитание непременно должно включить в себя конфликт двух реальностей, двух миров, двух систем. Книжной и обыденной, лицензированной временем и опытом предыдущих прочтений и экспериментальной. Недоверие ко всему происходящему обращается в доверие через книгу, книга становится книгой только в диалоге с читателем, статус текста утверждается прочтением и осмыслением.
Здесь становится очень важна роль того, кто читает книгу вместе с человеком или даже за человека. Мы должны будем вернуться к практике наставничества в чтении: «Филипп подошел и, услышав, что он читает пророка Исайю, сказал: разумеешь ли, что читаешь? Он сказал: как могу разуметь, если кто не наставит меня? И попросил Филиппа взойти и сесть с ним» (Деяния апостолов). Это важно потому, что сегодня необходимо не просто правильное прочтение книги — необходимо точное понимание содержания.
Главный вопрос, который будет поставлен перед наставником в чтении — как в нынешних условиях должно осуществляться понимание? Все предыдущие эпохи история понимания была историей понимающих. Исторический пример был главным. Однако сегодня, в условиях девальвации традиции и ценностей, пример перестает что-либо значить – все начинается с себя. На этой позиции становится не нужна история, то, что было прежде, ибо имеет значение только то, что есть и будет.
Здесь важно обратить внимание на одно обстоятельство. Текст, описанный как «понятый» прекращает своё развитие, утрачивает притягательность, канонизируется. Чтобы этого не произошло, понимание не может совершиться, а совершается постоянно, оно не может быть завершено, ибо продолжается всегда. Тем самым чтение становится чрезвычайно подвижной системой, в рамках которой смысл текста не уже сотворен, а непрерывно сотворяется. И понимание становится не целью, а процессом. Книга тем самым становится бесконечной, она продолжается, точно отражая наш внутренний рост.