«Великих не страшусь, униженных не презираю.»
Николо Паганини.
— Скажите, вот Вы прошли 90-ые, знаете, что такое «беспредел», а сейчас «кидают»?
Передо мной сидело очаровательное существо. Журналист нового поколения . Ножки длинные, как у кузнечика. Волосики беленькие. Скорее девочка, чем мальчик. Представитель международного медиа. Она смотрела на меня с легким ужасом и любопытством, как на ожившего доисторического ящера за стеклом смотровой площадки заповедника.
Она пыталась взять сенсационное интервью. Она так и предупредила:
— Ольга, мы сейчас с вами будем делать Сенсационное Интервью. Вам надо расслабиться и отвечать на мои вопросы.
«Это — пи..ец! — пронеслось у меня в голове. — Как же я расслаблюсь, если вот уже 10 минут сдерживаю хохот ценой неимоверных усилий с опасностью для здоровья?»
Я попробовала собраться и ответить серьезно:
— Кидают? Да, пожалуй… И пожестче и похлеще, чем в 90-ых. Там игра была намного честнее. Верхом кидка было убийство. Но киллеров было много на рынке и они стоили дёшево для всех. В среднем, голова бизнесмена шла тысяч за пять «зееленых». То есть этот способ решения вопроса был доступен обеим сторонам одинаково, поэтому в смысле соблюдения договоренностей и понятий народ, даже самый олигархический, был осмотрителен. Понимал, что «ответка» прилетит обязательно и старался всё-таки не беспредельничать. Это было смертельно опасно. Сегодня же российское общество закончило определённую сословную фиксацию и в условиях «стабильности», т е. длительной несменяемости властной команды возник эффект безнаказанности и недоступности верхнего эшелона. То есть «аристократ» как 200 лет назад может чисто под настроение высечь «мелкопоместного» или разорить походя, по беспределу «купчишку» и думает, что ничего ему за это не будет. «Ответка» не прилетит, потому что он из когорты «неприкасаемых». А это, увы, не так. Уроки 1917 года почему-то ничему не научили новую аристократию. Поэтому опять начала то там, то сям проливаться кровь. Оружия и бывших солдат из-за военных конфликтов в стране становится все больше и больше, ну и, говорят … говорят! (Я сама не интересовалась) но говорят, что падает опять стоимость человеческой жизни на отечественном рынке. И 90-ые нам покажутся благородным веком.
— Ой, — восторженно пискнула журналистка. — А у вас, у вас лично, какие правила?
— А у меня лично — Золотое Правило Паганини — Концерт состоится при любых условиях.
Детка нетвердо знала про Паганини, решила, что это — тренер личностного роста итальянского происхождения. И она почесала дальше со своими «сенсационными» вопросами, а я задумалась про Маэстро.
Он в моей жизни с 16 лет. Два раза вытаскивал из очень сложных ситуаций. Когда полная жопа и выхода не видно, я ложусь на ковер и ставлю на очень хорошем звуке на репите 2-ой концерт для скрипки с оркестром в исполнении Иегуди Менухина и, как правило, после 20-того исполнения той части, «La campanella», решение полностью формируется. Он — гений, продавший душу высшим силам? Да, несомненно. Но если вместо души — волшебная музыка, так это равноценная сделка.
А правило у него действительно такое было: Паганини мог безукоризненно играть даже на расстроенной, разломанной скрипке, с испорченными колками и подпиленными струнами. Я — виолончелистка и помню, как мучительно не иметь клавиш на грифе. Чтобы чисто начать, надо превратиться в «ухо с пальцами» — надо чисто услышать и точно попасть.
При хорошо настроенной скрипке исполнители запоминают месторасположение нот, а при расстроенной (когда каждая из четырех струн меняет «правила игры») – надо быть Паганини, чтобы без потерь, в неистовом темпе, сыграть с идеальным звуком. Причем, чем больше пытались пакостить Маэстро — (однажды во время концерта лопнули подряд три подпиленных струны и он виртуозно сыграл на одной, чем привел публику в исступление) — тем выше поднималась его звезда, тем больше становились цены на его билеты и недосягаемей для конкурентов становилась его личность.